Не дышите мне в мысли!
Название: Страшные сказки: Правильный выбор
Автор: ItsukiRingo
Бета: ItsukiRingo
Фендом: YamatoNadeshikoShichiHenge/СемьобличийЯматоНадэсико
Дисклеймер: персонажи принадлежат Томоко Хаякава, выдуманная реальность мне
Предупреждение: ООС (наверное), AU, смерть персонажа
Пейринг: Такенага/Ной, Юки/Мачико (фоном)
Жанр: драма, фэнтези, романтика, сонгфик
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения
От автора: Эта сказка навеяна «Легендами старой мельницы», и как-то неожиданно она переросла в сонгфик. В тексте используется песня И. Леоновой «Лети, пёрышко» из фильма «Легион ада». Она пробирает до слёз и, как мне кажется, очень подходит этой истории.
читать дальше***
- Я так рада тебя видеть!
Она радостно всплеснула руками, взмахнула длинными и широкими рукавами-крыльями и побежала-полетела в его сторону. Лёгкая, белоснежная, как лебединое пёрышко. Такенага застыл. Пусть Ной не первый раз так его встречает, он всё равно никак не мог к этому привыкнуть. Чопорная надменная жрица, воплощение спокойствия и добродетели. Такой ей полагалось быть, но она была совершенно другой.
Яркая и тёплая, как весеннее солнце. Подвижная, жизнерадостная и звонкая, как камышовая птичка, в честь которой её назвали. Как ей удавалось жить в храме, как она смогла обмануть верховную жрицу, как сумела сохранить эту жизнерадостность и непосредственность – для Такенаги было загадкой.
Будь она обычной купеческой дочкой, всё было бы просто. Его семья богата, а отец – очень влиятельный, известный даже в столице мастер, поэтому Такенага очень завидный жених. В их деревне нет девушек подходящего возраста, кроме Мачико, но в соседних деревнях есть много желающих стать ему парой. Есть среди них и настоящие красавицы, но ни с одной из них ему не тепло так, как с этой странной жрицей.
Он боялся и ждал её прикосновения всякий раз, стоило ей метнуться ему навстречу, а ещё заранее огорчался, потому что слишком хорошо знал, что будет дальше.
Ной замерла почти вплотную к нему на расстоянии одного шага, смущённо покраснела и опустила руки. Огонёк в глазах потух – она вспомнила, кем является и как должна себя вести. Девушка закусила губу и потупилась – наверняка чтобы скрыть слёзы.
- Прости, не сдержалась, – тихо извинилась она. – Просто я так рада тебя видеть. Это неправильно, запретно, грешно – ходить сюда каждый день, но я ничего не могу с этим поделать. Я задыхаюсь в храме, когда я без тебя, не нахожу себе места, умираю от одиночества. Раньше я была несвободна, но могла жить с этим. А теперь я несчастна, несчастна, бесконечно несчастна, что не могу быть с тобой всегда. Понимаешь? – Ной торопилась, захлёбывалась словами.
Их тайные свидания продолжались уже вторую неделю. Они встречались ночью, всё на том же берегу реки, сидели почти до самого рассвета, а потом расходились. Иногда беседовали, иногда молчали, а временами и просто дремали. Для обоих эти редкие непродолжительные встречи были важны как воздух, и ни один уже не мог от них отказаться.
Сама Великая Мать разрешила, благословила, взяла их под своё покровительство. Такенаге не хотелось думать, как долго продлится хорошее настроение богини. Встреча с Ной заставила его совершить целую череду безумных поступков – впервые в жизни, – и теперь не хотелось думать, какова будет их цена.
Ной никогда не прикасалась к нему – боялась. Она так ревностно служила богине, что иногда Такенаге хотелось накричать на неё, потребовать перестать обращать внимание на требования какой-то старухи, в существование которой лично он никогда не верил, а потом схватить её за плечи и предложить бежать. Бессмысленное желание. Он понимал это чересчур хорошо, а потому всегда сдерживался. Ной была слишком импульсивна, ей стоило больших трудов держать себя в руках и изображать праведную любимицу богов, и осознания этого Такенаге было достаточно.
- Да, – коротко согласился он. – Понимаю.
Он расстелил старую льняную скатерть, которую утащил из дома, и Ной осторожно села на один край, а ему пришлось устроиться на другом. Быть от неё на расстоянии вытянутой руки тяжело, но Такенага был достаточно терпелив.
Её тепло и свет, а ещё звук голоса – вот и всё, что ему надо...
«Лжёшь самому себе. Постоянно лжёшь, мой хороший».
Ну и что. Пусть лжёт, пусть. Иногда лучше довольствоваться тем, что есть.
- Скажи, Ной, – позвал Такенага, она посмотрела на него, чуть склонив голову. Кончики длинных волос, прихваченных только серебряной заколкой, коснулись покрывала.
Коснуться бы их... Ведь мягкие, наверняка мягкие, как и её кожа, тускло светящаяся в лунном свете. Такенага машинально потёр кончики пальцев друг о друга, будто мысленно пытался представить это ощущение.
- Неужели тебе никогда не хотелось сбежать? Ты все эти годы страдала, мечтала о свободе, так почему ни разу не попыталась?
На её лицо набежала тень, и Такенаге сразу стало как-то холодно. Он уже пожалел о своём вопросе и собрался извиниться, когда она тихо отозвалась:
- Это бесполезно. Бежать из храма бесполезно. Никто не пытался, никому в голову не приходило, но я знаю. Верховная жрица всех видит, обо всех всё знает, потому что с ней говорит Великая Мать. Я любимица богини, поэтому могу шалить, и моя госпожа меня не выдаст, но добротой нельзя злоупотреблять. Госпожа может разозлиться. Я много раз просила Великую Мать отпустить меня, но она никогда не позволяла. И после каждой такой просьбы долго со мной не разговаривала. Я не могу сбежать, как бы ни хотела.
Ной грустно и виновато вздохнула и уставилась на собственные колени. Она преувеличенно внимательно принялась разглаживать складки на юбке, и Такенага подумал, что на этом их разговор окончен. Но девушка продолжила:
- Помнишь, я рассказывала тебе о женщине, что подарила мне медальон? Она была свободна и даже не носила одеяние жрицы, но была любимицей богини. Я долго думала, как ей удалось сбежать из храма и, когда другие читали правильные религиозные книги, искала в старых хрониках подсказки. Я искала долго, очень долго, несколько лет. Способа не было, – Ной посмотрела на небо, она казалась задумчивой и отрешённой, и Такенага понял, что мысленно она вернулась в те дни, когда была одинока и несвободна, но изо всех сил билась о прутья клетки в надежде освободиться. – Та книга попалась мне на глаза случайно. Странная книга, раньше я её никогда не видела. В ней было что-то про тёмных и светлых жриц, про равновесие и Великую Мать. Я почти ничего не поняла – там всё так мудрёно было написано. Но именно в ней я нашла то, что искала. Старая-старая традиция, о которой все давно забыли. Если какая-то жрица приглянется мужчине, он может попробовать забрать её. Но он должен доказать, что это настоящее чувство, пройти испытание. Если справится, жрица свободна и может уйти с ним. Если нет, – Ной содрогнулась и зябко обняла себя за плечи, – он умрёт. Это наказание за то, что откусил кусок не по размеру. Наверное, та женщина освободилась благодаря её спутнику. Он сумел пройти испытание и спас её. Но я так и не поняла, что за испытание, и насколько сложно с ним справиться. Не уверена, что стоит рисковать... – неуверенно закончила она и бросила взгляд на Такенагу.
Он улыбался.
Как всё просто разрешилось. Все его мучения, попытки разработать план побега, бесконечные репетиции серьёзного разговора с Ной оказались напрасны. Нужно лишь пройти какое-то пустячное испытание, только и всего.
Почему-то Такенага совсем не боялся. Он был уверен, что книгу Великая Мать (если она и в самом деле существует) подбросила Ной специально. Это был знак, царский дар с плеча своей любимице. А значит, в этом испытании нет ничего сложного, они справятся.
Она сбежит из этого храма, освободится, наконец-то почувствует воздух под крылом, а он ей в этом поможет. Он приведёт её домой, а, если отец будет против, они снова сбегут. Неважно куда. Главное, что вместе.
И она наконец-то сможет прикасаться к нему без опаски.
Луна скрылась в тучах, и сразу стало темно. Но Такенага всё равно очень хорошо видел белое одеяние Ной. Он протянул руку и мягко коснулся её волос. И правда мягкие.
- Давай сбежим, Ной, – предложил он. – Я пройду испытание.
***
Лети, пёрышко...
Он снова пел эту песню, но она больше не звучала грустно, нотки безысходности исчезли. Потому что Такенага был уверен, что у них всё получится.
- Случилось что-то хорошее? – весело спросила Мачико и так сильно перегнулась через забор, что, казалось, ещё немного, и она рухнет во двор.
Такенага оторвался от работы и ответил:
- Пока нет. – Помолчал, а потом повторил: - Пока нет.
Он уже давно не виделся с друзьями. Ночью он был рядом с Ной, а днём пропадал в мастерской, потому что отец решил заняться его обучением всерьёз. Такенага и раньше не только корзины плёл, но все его предыдущие работы были сырыми, ученическими. Теперь отец начал один за другим открывать ему свои секреты, и у Такенаги ни минуты свободнойне было.
«Случилось что-то хорошее?»
Разве он мог честно ответить?
Тонкие руки, почти прозрачные. Длинные шелковистые волосы, рассыпавшиеся по покрывалу. Робкие прикосновения. Тихий вздох...
Пути назад не было. Они дошли до конца. Оставалось только бежать.
Такенага прикрыл глаза и улыбнулся. Он был уверен, что справится, хотя и собирался увидеться с друзьями, прежде чем отправится в храм.
- Ты выглядишь таким счастливым.
Мачико не стала дожидаться приглашения и зашла во двор. Пока Такенага предавался воспоминаниям, девушка уселась на крыльцо рядом с ним. Она была, как обычно растрёпанной, как искупавшийся в луже воробей, на щеке грязное пятно, а платье порвано о гвоздь. Не девушка, мальчишка-сорванец. Но именно такой Мачико и нравилась Такенаге.
Она от души хлопнула его по плечу, так что замечтавшийся Такенага вздрогнул и наконец пришёл в себя. Он посмотрел на неё сонным, непонимающим взглядом. Мачико, казалось, ничего не заметила и радостно продолжила:
- Я рада, что эта история наконец закончилась. Ты снова тот прежний Такенага, которого я знаю, – она внимательно посмотрела на него и поправилась: – Почти прежний. Всё-таки после того случая что-то в тебе изменилось. Но она больше не мучает тебя, всё прошло. Ты наконец-то освободился. Ведь правда?
- Всё прошло, – покорно отозвался Такенага бесцветным голосом.
Как ей рассказать правду? Как объяснить, что ничего не закончилось, а только начинается? Поймёт ли Мачико? Или опять начнёт беспокоиться и убеждать, что это пустая затея?
Нет, он не будет ей ничего рассказывать и объяснять. Они сами всё узнают всвоё время. Одно-единственное пустячное испытание, и у Мачико больше не будет поводов для беспокойства.
«Лжёшь самому себе. Постоянно лжёшь, мой хороший».
На самом деле Такенага был совсем не уверен в успехе, мысленно прокручивал варианты, оценивал свои шансы. Но Ной слишком верила в свою покровительницу, и он невольно заразился этой уверенностью.
Ведь Великая Мать не позволит, чтобы её любимица страдала, верно?
- И не надо делать такое кислое лицо! – возмутилась Мачико. Она не знала правды, но чувствовала, что он над ней насмехается. Такенага не особенно утруждался, чтобы её провести. – Между прочим, вокруг полно вполне себе земных, обычных девушек. И многие из них в тебя влюблены. Вот Айринн, знаешь, дочь кузнеца из соседней деревни, мы с ней сегодня виделись, она сказала, что была бы рада, если бы ты с ней заговорил. Просто заговорил. Она влюблена в тебя по уши, обрати на неё внимание. И твой отец...
- Мачико, не надо. Я сам решу, на кого мне обращать внимание. И отец тоже тут ни при чем.
Ещё недавно Такенага с ней бы согласился. Да, очень важно, чтобы его невесту одобрил отец. Потому что отец был для Такенаги точно таким же божеством, как Великая Мать для Ной. Но теперь ему было всё равно, что скажет отец и как к этому отнесётся Мачико. Всё это пустяки на фоне предстоящего испытания, о котором Такенага совсем ничего не знал.
Он мог выбрать спокойную безбедную жизнь, в которой будет любимое дело, хорошая жена и никаких забот, кроме повседневных, привычных. Но он поддался наваждению, подпал под чары и выбрал неизвестность. Хороший ли, плохой ли, но это его выбор, Такенага сделал его сознательно, и ни Мачико, ни Юки, ни даже отец, пожелай он это сделать, не смогут его переубедить.
Она долго и внимательно изучала его лицо, а потом словно что-то поняла и кивнула своим мыслям.
- Ну не хочешь, как хочешь, – покорно согласилась Мачико. – Это так, к слову пришлось. Я тебя завтра с нами в лес хотела позвать. Пойдёшь? Ты же помнишь, у Юки завтра день рождения. Ночью будет тепло, мы костёр разведём и будем старые легенды рассказывать. Как в детстве. Через год всё изменился, поэтому мы хотели напоследок...
Она замолчала на полуслове.
В следующем году и правда всё изменится. У Юки с Мачико появится своя семья, и Такенаге очень хотелось верить, что и у него тоже.
Завтра испытание будет позади, и он придёт, непременно придёт. И приведёт с собой Ной. Она обязательно понравится его друзьям. Ной вообще не может не нравиться. Жизнерадостная камышовая птичка.
- Я приду, Мачико, – пообещал Такенага. Он посмотрел на небо – там уже собирались тучи, к вечеру должна была разразиться гроза. – И очень надеюсь, что завтра и в самом деле будет тепло и сухо.
Она тихонько рассмеялась и снова похлопала его по плечу.
Со времени ярмарки ни она, ни Юки не вспоминали про жрицу. Они обеспокоенносмотрели на Такенагу, выискивали на его лице признаки любовной тоски и с облегчением не находили. Раньше у него не было от них почти никаких секретов, а теперь он с ними очень мало общался и ничего о себе не рассказывал. То-то они удивятся, когда он познакомит их с Ной. Его самой большой тайной.
Такенага улыбнулся и вернулся к работе. А Мачико молча сидела и следила за ним, как делала это всегда, когда забегала к нему поговорить по душам. Очень приятно осознавать, что некоторые вещи остаются неизменными.
***
- Ах ты, грязная девчонка! Мерзавка! Да как ты посмела! Да как у тебя наглости хватило! – кричала одна из сестёр. Произнося каждое слово, она дёргала Ной за волосы. Трепала как тряпичную куклу. Ной стояла на коленях и никак не могла подняться, потому что ноги путались в длинной юбке. В другой руке сестры блестела заколка, и она держала её на вытянутых пальцах, как мерзкое насекомое.
Ной тихонько всхлипнула, но прощения просить и упрашивать её отпустить не стала.
Страшны были не слова и угрозы. Страшно было лицо сестры – безмятежное, пустое даже сейчас, когда произошло нечто неслыханное. Ной посмела покинуть храм без ведома верховной жрицы, приняла подарок, наверняка от мужчины, осквернила себя, опозорила Великую Мать, совершила нечто настолько неслыханное, что сестра даже не могла придумать достойное наказание. Мерзавка.
Заколку нашли случайно – она упала на пол, когда Ной переодевалась. Девушка слишком сильно задумалась о том, как же ей встретиться с верховной жрицей, и не сразу сообразила, что выдала себя раньше времени. А одна из сестёр оказалась достаточно проворной, чтобы заметить заколку. Сестра была стара и слаба, Ной знала, что она ей завидует и ненавидит, а заколка стала отличным поводом отомстить.
И теперь её таскали за волосы, тыкали в нос злополучную заколку и медленно тащили к выходу из общей спальни. Остальные сёстры провожали Ной безразличными взглядами, и она понимала: никто не поможет.
Что ж, хотела встретиться с верховной жрицей, получай.
Часть пути Ной протащили по полу, так что её белое одеяние посерело, а колени превратились в сплошной синяк, а часть она просеменила едва ли не на корточках – волосы, сестра по-прежнему крепко их сжимала.
Храм нельзя было назвать большим, но путь до покоев верховной жрицы показался ей бесконечным. Коридоры, коридоры, коридоры. Неужели идти и правда так далеко?
- Госпожа, я привела её! – заявила сестра и толкнула Ной перед собой.
Девушка потеряла равновесие, упала и проехала по полу почти до самого кресла, в котором сидела верховная жрица. К синякам на коленях добавились ушибленные рёбра и ободранные ладони. Волосы спутались и падали на лицо, юбка цеплялась за ноги, а всё тело болело, так что Ной очень долго и неуклюже поднималась на ноги. Она бросила быстрый настороженный взгляд на верховную жрицу. Та была невозмутима. Она уже обо всём знала и приняла решение. Тамао оставалось только его выслушать.
Верховная жрица была единственной, кто хоть немного проявлял эмоции. Когда она смотрела на Ной, всякий раз глаза её наполнялись теплом. Потому что эта немолодая уже женщина видела в Ной свою преемницу, ту, что рано или поздно сядет в это кресло и начнёт судить и давать советы. Верховная жрица единственная могла позволить себе выезжать из храма в любое время. И только она могла давать советы королевской семье, потому что её слова были словами богини. Теперь светлые, почти бесцветные глаза были холодны. Ни сочувствия, ни участия. Ной больше не была преемницей, она стала одной из многих. И она провинилась.
Зал для аудиенций, большой и просторный, теперь показался Ной очень маленьким, его стены давили. Солнечные блики, отражавшиеся в больших витражах, падавшие разноцветными лоскутами за каменные пол и стены, исчезли. Собиралась гроза, и в помещении потемнело. Раньше здесь было светло, тепло и радостно, теперь же чувствовались тьма, холод и страх.
Словно она и в самом деле в чём-то провинилась.
- Ты нарушила правила, – спокойно резюмировала верховная жрица. – Посмела покинуть стены храма без нашего ведома, осквернила себя, приняв в дар бесполезный мусор, обманула наше доверие. За это ты будешь наказана. Где ты взяла это?
Она внимательно изучила заколку. Сестра положила её на поднос, и верховная жрица даже не попыталась взять её в руки.
Как же надоели эти представления! Это показное смирение, лживая набожность и святость. Ной от злости даже тихонько топнула ногой. Ничего, сегодня она отсюда уйдёт. Обязательно уйдёт. Её Такенага спасёт её, он заставит верховную жрицу позеленеть от злости, и тогда Ной вдоволь над ней посмеётся.
- Мне подарили. Мужчина. Мой мужчина.
Это было очень важно, сказать, что Такенага принадлежит ей. Пусть знают, пусть завидуют. Они, скрывающие настоящие чувства под масками, ханжи и лицемерки. Пусть знают, что она, Ной, почти свободна, осталось всего ничего. Пусть знают.
Ной самодовольно ухмыльнулась и вытерла грязные ладони о юбку. На серой от пыли ткани остались две ярких дорожки из грязи и крови. Стоящая на пороге сёстра всё поняла, ахнула и прикрыла рот рукой. Её лицо под капюшоном наверняка осталось бесстрастным, но Ной всё равно испытала удовлетворение. Уела. Она уела эту мерзкую тётку, которую всегда ненавидела и которая посмела оттаскать её за волосы. Верховная жрица осталась бесстрастной, и Ной, встретившись с ней взглядом, снова оробела. Сила, что исходила от этой женщины, подавляла.
- Великая Мать не простит...
- Она не сердится на меня, – бойка возразила Ной. Она пыталась скрыть за бравадой страх, а дрожащие руки прятала за спину. – Она по-прежнему говорит со мной. Ничего, слышишь, ничего не произошло. Я утратила чистоту, я грязная, я плохая, но я всё равно любимица богини. Слышишь? И ничего ты с этим не сделаешь. А сегодня он придёт за мной и заберёт отсюда. И ты тоже ничего не сделаешь!
Ной захохотала, но это был нехороший, истеричный смех. По щекам текли слёзы, а всё тело сотрясала нервная дрожь.
Сестра ахнула ещё громче. Где-то громыхнул гром, собиралась гроза, и воздух в зале стал тяжёлым и вязким. Воздух врывался в лёгкие с хрипом, но Ной, хоть и задыхалась, продолжала гордо стоять. Она чуть выставила вперёд ногу и, задрав подбородок, дерзко смотрела на верховную жрицу.
«Что, съели, старухи?»
Длинные морщинистые пальцы, покрытые бурыми пятнами, так вцепились в подлокотники кресла, что, кажется, послышался треск ломаемого дерева. Верховная жрица побледнела от злости, побелели даже губы, на коже резко проступили все морщины, а глаза стали совсем белыми, жуткими, будто оба были закрыты бельмами. Ной содрогнулась от этого зрелища, растеряла задор, сделала шаг назад.
Верховная жрица медленно поднялась со своего места. Пусть невысокая и худая, сейчас она казалась огромной, её фигура нависала над Ной, грозясь вот-вот раздавить, уничтожить, как безжалостно давят каблуком мышь.
- Заберёт тебя? – медленно пропела она. – Как ты себе это представляешь? Ты жрица, пусть и осквернённая, но ты всё ещё жрица. Ты пройдёшь очищение, раскаешься в своих грехах и снова вернёшься в наши ряды. Ты никогда не займёшь моё место, но ты слишком сильна, чтобы так просто от тебя отказываться. Я не позволю тебе уйти, девчонка. С этого дня ты никогда не покинешь эти стены, уж я об этом позабочусь.
И ведь уверена, что права. Считает, что Ной так просто сдастся, исправится, останется здесь. Девушка бросила тоскливый взгляд на окно – на цветном витраже синим стеклом была выложена птица в полёте. Свободная, беззаботная.
Лети, перышко...
Нет, она не сдастся, обязательно выберется отсюда.
- Он пройдёт испытание, –Нойсказала это так тихо, что слова умерли на полпути к верховной жрице, растворились в вязком предгрозовом воздухе.
Верховная жрица отшатнулась в таком ужасе, будто перед ней явилась сама Верховная Мать и заявила, что отрекается от неё.
Снова бухнуло, на этот раз ближе, но молнии не было.
- Откуда ты узнала? – голос женщины сорвался на визг.
- Прочла в одной из книг. Случайно. А теперь вот решила использовать. Я уйду отсюда, слышишь. И ты меня не остановишь.
- Вы умрёте сегодня ночью. Оба! – прошипела верховная жрица. Она подскочила к Ной, выбросила вперёд руку, и девушка отшатнулась от неожиданности. Ослепительно блеснул медальон. Он словно прощался с прежней хозяйкой. Ной в ужасе схватилась за горло – цепочки не было. Её амулет, дар загадочной женщины, сжимала в руке верховная жрица. Запахло горелой плотью – амулет не давался. Но женщина его не выпустила, спрятала в складки юбки и довольно осклабилась:
- Он спас тебя, этот амулет. Ты не стала такой, как все, не покорилась, и я следила за тобой очень внимательно, не спускала с тебя глаз, но всё равно проглядела. А теперь этот же амулет тебя и погубит. Посмотрим, поможет ли тебе Великая Мать и так ли сильно вылюбите друг друга. Глупцы! Вы умрёте сегодня и ваших тел никто никогда не найдёт, это я вам обещаю.
Ной хотела что-то возразить, но верховная жрица прошептала быструю молитву, и девушка взмахнула руками в тщетной попытке защититься. Молитвы верховной жрицы всегда действовали как надо.
- Сестра, принеси клетку, – скомандовала женщина.
Сестра поклонилась и исчезла за дверью, а верховная жрица прошептала:
- Ты не доживёшь до утра.
Голубка в центре зала что-то тихо проворковала в ответ.
Автор: ItsukiRingo
Бета: ItsukiRingo
Фендом: YamatoNadeshikoShichiHenge/СемьобличийЯматоНадэсико
Дисклеймер: персонажи принадлежат Томоко Хаякава, выдуманная реальность мне
Предупреждение: ООС (наверное), AU, смерть персонажа
Пейринг: Такенага/Ной, Юки/Мачико (фоном)
Жанр: драма, фэнтези, романтика, сонгфик
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения
От автора: Эта сказка навеяна «Легендами старой мельницы», и как-то неожиданно она переросла в сонгфик. В тексте используется песня И. Леоновой «Лети, пёрышко» из фильма «Легион ада». Она пробирает до слёз и, как мне кажется, очень подходит этой истории.
читать дальше***
- Я так рада тебя видеть!
Она радостно всплеснула руками, взмахнула длинными и широкими рукавами-крыльями и побежала-полетела в его сторону. Лёгкая, белоснежная, как лебединое пёрышко. Такенага застыл. Пусть Ной не первый раз так его встречает, он всё равно никак не мог к этому привыкнуть. Чопорная надменная жрица, воплощение спокойствия и добродетели. Такой ей полагалось быть, но она была совершенно другой.
Яркая и тёплая, как весеннее солнце. Подвижная, жизнерадостная и звонкая, как камышовая птичка, в честь которой её назвали. Как ей удавалось жить в храме, как она смогла обмануть верховную жрицу, как сумела сохранить эту жизнерадостность и непосредственность – для Такенаги было загадкой.
Будь она обычной купеческой дочкой, всё было бы просто. Его семья богата, а отец – очень влиятельный, известный даже в столице мастер, поэтому Такенага очень завидный жених. В их деревне нет девушек подходящего возраста, кроме Мачико, но в соседних деревнях есть много желающих стать ему парой. Есть среди них и настоящие красавицы, но ни с одной из них ему не тепло так, как с этой странной жрицей.
Он боялся и ждал её прикосновения всякий раз, стоило ей метнуться ему навстречу, а ещё заранее огорчался, потому что слишком хорошо знал, что будет дальше.
Ной замерла почти вплотную к нему на расстоянии одного шага, смущённо покраснела и опустила руки. Огонёк в глазах потух – она вспомнила, кем является и как должна себя вести. Девушка закусила губу и потупилась – наверняка чтобы скрыть слёзы.
- Прости, не сдержалась, – тихо извинилась она. – Просто я так рада тебя видеть. Это неправильно, запретно, грешно – ходить сюда каждый день, но я ничего не могу с этим поделать. Я задыхаюсь в храме, когда я без тебя, не нахожу себе места, умираю от одиночества. Раньше я была несвободна, но могла жить с этим. А теперь я несчастна, несчастна, бесконечно несчастна, что не могу быть с тобой всегда. Понимаешь? – Ной торопилась, захлёбывалась словами.
Их тайные свидания продолжались уже вторую неделю. Они встречались ночью, всё на том же берегу реки, сидели почти до самого рассвета, а потом расходились. Иногда беседовали, иногда молчали, а временами и просто дремали. Для обоих эти редкие непродолжительные встречи были важны как воздух, и ни один уже не мог от них отказаться.
Сама Великая Мать разрешила, благословила, взяла их под своё покровительство. Такенаге не хотелось думать, как долго продлится хорошее настроение богини. Встреча с Ной заставила его совершить целую череду безумных поступков – впервые в жизни, – и теперь не хотелось думать, какова будет их цена.
Ной никогда не прикасалась к нему – боялась. Она так ревностно служила богине, что иногда Такенаге хотелось накричать на неё, потребовать перестать обращать внимание на требования какой-то старухи, в существование которой лично он никогда не верил, а потом схватить её за плечи и предложить бежать. Бессмысленное желание. Он понимал это чересчур хорошо, а потому всегда сдерживался. Ной была слишком импульсивна, ей стоило больших трудов держать себя в руках и изображать праведную любимицу богов, и осознания этого Такенаге было достаточно.
- Да, – коротко согласился он. – Понимаю.
Он расстелил старую льняную скатерть, которую утащил из дома, и Ной осторожно села на один край, а ему пришлось устроиться на другом. Быть от неё на расстоянии вытянутой руки тяжело, но Такенага был достаточно терпелив.
Её тепло и свет, а ещё звук голоса – вот и всё, что ему надо...
«Лжёшь самому себе. Постоянно лжёшь, мой хороший».
Ну и что. Пусть лжёт, пусть. Иногда лучше довольствоваться тем, что есть.
- Скажи, Ной, – позвал Такенага, она посмотрела на него, чуть склонив голову. Кончики длинных волос, прихваченных только серебряной заколкой, коснулись покрывала.
Коснуться бы их... Ведь мягкие, наверняка мягкие, как и её кожа, тускло светящаяся в лунном свете. Такенага машинально потёр кончики пальцев друг о друга, будто мысленно пытался представить это ощущение.
- Неужели тебе никогда не хотелось сбежать? Ты все эти годы страдала, мечтала о свободе, так почему ни разу не попыталась?
На её лицо набежала тень, и Такенаге сразу стало как-то холодно. Он уже пожалел о своём вопросе и собрался извиниться, когда она тихо отозвалась:
- Это бесполезно. Бежать из храма бесполезно. Никто не пытался, никому в голову не приходило, но я знаю. Верховная жрица всех видит, обо всех всё знает, потому что с ней говорит Великая Мать. Я любимица богини, поэтому могу шалить, и моя госпожа меня не выдаст, но добротой нельзя злоупотреблять. Госпожа может разозлиться. Я много раз просила Великую Мать отпустить меня, но она никогда не позволяла. И после каждой такой просьбы долго со мной не разговаривала. Я не могу сбежать, как бы ни хотела.
Ной грустно и виновато вздохнула и уставилась на собственные колени. Она преувеличенно внимательно принялась разглаживать складки на юбке, и Такенага подумал, что на этом их разговор окончен. Но девушка продолжила:
- Помнишь, я рассказывала тебе о женщине, что подарила мне медальон? Она была свободна и даже не носила одеяние жрицы, но была любимицей богини. Я долго думала, как ей удалось сбежать из храма и, когда другие читали правильные религиозные книги, искала в старых хрониках подсказки. Я искала долго, очень долго, несколько лет. Способа не было, – Ной посмотрела на небо, она казалась задумчивой и отрешённой, и Такенага понял, что мысленно она вернулась в те дни, когда была одинока и несвободна, но изо всех сил билась о прутья клетки в надежде освободиться. – Та книга попалась мне на глаза случайно. Странная книга, раньше я её никогда не видела. В ней было что-то про тёмных и светлых жриц, про равновесие и Великую Мать. Я почти ничего не поняла – там всё так мудрёно было написано. Но именно в ней я нашла то, что искала. Старая-старая традиция, о которой все давно забыли. Если какая-то жрица приглянется мужчине, он может попробовать забрать её. Но он должен доказать, что это настоящее чувство, пройти испытание. Если справится, жрица свободна и может уйти с ним. Если нет, – Ной содрогнулась и зябко обняла себя за плечи, – он умрёт. Это наказание за то, что откусил кусок не по размеру. Наверное, та женщина освободилась благодаря её спутнику. Он сумел пройти испытание и спас её. Но я так и не поняла, что за испытание, и насколько сложно с ним справиться. Не уверена, что стоит рисковать... – неуверенно закончила она и бросила взгляд на Такенагу.
Он улыбался.
Как всё просто разрешилось. Все его мучения, попытки разработать план побега, бесконечные репетиции серьёзного разговора с Ной оказались напрасны. Нужно лишь пройти какое-то пустячное испытание, только и всего.
Почему-то Такенага совсем не боялся. Он был уверен, что книгу Великая Мать (если она и в самом деле существует) подбросила Ной специально. Это был знак, царский дар с плеча своей любимице. А значит, в этом испытании нет ничего сложного, они справятся.
Она сбежит из этого храма, освободится, наконец-то почувствует воздух под крылом, а он ей в этом поможет. Он приведёт её домой, а, если отец будет против, они снова сбегут. Неважно куда. Главное, что вместе.
И она наконец-то сможет прикасаться к нему без опаски.
Луна скрылась в тучах, и сразу стало темно. Но Такенага всё равно очень хорошо видел белое одеяние Ной. Он протянул руку и мягко коснулся её волос. И правда мягкие.
- Давай сбежим, Ной, – предложил он. – Я пройду испытание.
***
Лети, пёрышко...
Он снова пел эту песню, но она больше не звучала грустно, нотки безысходности исчезли. Потому что Такенага был уверен, что у них всё получится.
- Случилось что-то хорошее? – весело спросила Мачико и так сильно перегнулась через забор, что, казалось, ещё немного, и она рухнет во двор.
Такенага оторвался от работы и ответил:
- Пока нет. – Помолчал, а потом повторил: - Пока нет.
Он уже давно не виделся с друзьями. Ночью он был рядом с Ной, а днём пропадал в мастерской, потому что отец решил заняться его обучением всерьёз. Такенага и раньше не только корзины плёл, но все его предыдущие работы были сырыми, ученическими. Теперь отец начал один за другим открывать ему свои секреты, и у Такенаги ни минуты свободнойне было.
«Случилось что-то хорошее?»
Разве он мог честно ответить?
Тонкие руки, почти прозрачные. Длинные шелковистые волосы, рассыпавшиеся по покрывалу. Робкие прикосновения. Тихий вздох...
Пути назад не было. Они дошли до конца. Оставалось только бежать.
Такенага прикрыл глаза и улыбнулся. Он был уверен, что справится, хотя и собирался увидеться с друзьями, прежде чем отправится в храм.
- Ты выглядишь таким счастливым.
Мачико не стала дожидаться приглашения и зашла во двор. Пока Такенага предавался воспоминаниям, девушка уселась на крыльцо рядом с ним. Она была, как обычно растрёпанной, как искупавшийся в луже воробей, на щеке грязное пятно, а платье порвано о гвоздь. Не девушка, мальчишка-сорванец. Но именно такой Мачико и нравилась Такенаге.
Она от души хлопнула его по плечу, так что замечтавшийся Такенага вздрогнул и наконец пришёл в себя. Он посмотрел на неё сонным, непонимающим взглядом. Мачико, казалось, ничего не заметила и радостно продолжила:
- Я рада, что эта история наконец закончилась. Ты снова тот прежний Такенага, которого я знаю, – она внимательно посмотрела на него и поправилась: – Почти прежний. Всё-таки после того случая что-то в тебе изменилось. Но она больше не мучает тебя, всё прошло. Ты наконец-то освободился. Ведь правда?
- Всё прошло, – покорно отозвался Такенага бесцветным голосом.
Как ей рассказать правду? Как объяснить, что ничего не закончилось, а только начинается? Поймёт ли Мачико? Или опять начнёт беспокоиться и убеждать, что это пустая затея?
Нет, он не будет ей ничего рассказывать и объяснять. Они сами всё узнают всвоё время. Одно-единственное пустячное испытание, и у Мачико больше не будет поводов для беспокойства.
«Лжёшь самому себе. Постоянно лжёшь, мой хороший».
На самом деле Такенага был совсем не уверен в успехе, мысленно прокручивал варианты, оценивал свои шансы. Но Ной слишком верила в свою покровительницу, и он невольно заразился этой уверенностью.
Ведь Великая Мать не позволит, чтобы её любимица страдала, верно?
- И не надо делать такое кислое лицо! – возмутилась Мачико. Она не знала правды, но чувствовала, что он над ней насмехается. Такенага не особенно утруждался, чтобы её провести. – Между прочим, вокруг полно вполне себе земных, обычных девушек. И многие из них в тебя влюблены. Вот Айринн, знаешь, дочь кузнеца из соседней деревни, мы с ней сегодня виделись, она сказала, что была бы рада, если бы ты с ней заговорил. Просто заговорил. Она влюблена в тебя по уши, обрати на неё внимание. И твой отец...
- Мачико, не надо. Я сам решу, на кого мне обращать внимание. И отец тоже тут ни при чем.
Ещё недавно Такенага с ней бы согласился. Да, очень важно, чтобы его невесту одобрил отец. Потому что отец был для Такенаги точно таким же божеством, как Великая Мать для Ной. Но теперь ему было всё равно, что скажет отец и как к этому отнесётся Мачико. Всё это пустяки на фоне предстоящего испытания, о котором Такенага совсем ничего не знал.
Он мог выбрать спокойную безбедную жизнь, в которой будет любимое дело, хорошая жена и никаких забот, кроме повседневных, привычных. Но он поддался наваждению, подпал под чары и выбрал неизвестность. Хороший ли, плохой ли, но это его выбор, Такенага сделал его сознательно, и ни Мачико, ни Юки, ни даже отец, пожелай он это сделать, не смогут его переубедить.
Она долго и внимательно изучала его лицо, а потом словно что-то поняла и кивнула своим мыслям.
- Ну не хочешь, как хочешь, – покорно согласилась Мачико. – Это так, к слову пришлось. Я тебя завтра с нами в лес хотела позвать. Пойдёшь? Ты же помнишь, у Юки завтра день рождения. Ночью будет тепло, мы костёр разведём и будем старые легенды рассказывать. Как в детстве. Через год всё изменился, поэтому мы хотели напоследок...
Она замолчала на полуслове.
В следующем году и правда всё изменится. У Юки с Мачико появится своя семья, и Такенаге очень хотелось верить, что и у него тоже.
Завтра испытание будет позади, и он придёт, непременно придёт. И приведёт с собой Ной. Она обязательно понравится его друзьям. Ной вообще не может не нравиться. Жизнерадостная камышовая птичка.
- Я приду, Мачико, – пообещал Такенага. Он посмотрел на небо – там уже собирались тучи, к вечеру должна была разразиться гроза. – И очень надеюсь, что завтра и в самом деле будет тепло и сухо.
Она тихонько рассмеялась и снова похлопала его по плечу.
Со времени ярмарки ни она, ни Юки не вспоминали про жрицу. Они обеспокоенносмотрели на Такенагу, выискивали на его лице признаки любовной тоски и с облегчением не находили. Раньше у него не было от них почти никаких секретов, а теперь он с ними очень мало общался и ничего о себе не рассказывал. То-то они удивятся, когда он познакомит их с Ной. Его самой большой тайной.
Такенага улыбнулся и вернулся к работе. А Мачико молча сидела и следила за ним, как делала это всегда, когда забегала к нему поговорить по душам. Очень приятно осознавать, что некоторые вещи остаются неизменными.
***
- Ах ты, грязная девчонка! Мерзавка! Да как ты посмела! Да как у тебя наглости хватило! – кричала одна из сестёр. Произнося каждое слово, она дёргала Ной за волосы. Трепала как тряпичную куклу. Ной стояла на коленях и никак не могла подняться, потому что ноги путались в длинной юбке. В другой руке сестры блестела заколка, и она держала её на вытянутых пальцах, как мерзкое насекомое.
Ной тихонько всхлипнула, но прощения просить и упрашивать её отпустить не стала.
Страшны были не слова и угрозы. Страшно было лицо сестры – безмятежное, пустое даже сейчас, когда произошло нечто неслыханное. Ной посмела покинуть храм без ведома верховной жрицы, приняла подарок, наверняка от мужчины, осквернила себя, опозорила Великую Мать, совершила нечто настолько неслыханное, что сестра даже не могла придумать достойное наказание. Мерзавка.
Заколку нашли случайно – она упала на пол, когда Ной переодевалась. Девушка слишком сильно задумалась о том, как же ей встретиться с верховной жрицей, и не сразу сообразила, что выдала себя раньше времени. А одна из сестёр оказалась достаточно проворной, чтобы заметить заколку. Сестра была стара и слаба, Ной знала, что она ей завидует и ненавидит, а заколка стала отличным поводом отомстить.
И теперь её таскали за волосы, тыкали в нос злополучную заколку и медленно тащили к выходу из общей спальни. Остальные сёстры провожали Ной безразличными взглядами, и она понимала: никто не поможет.
Что ж, хотела встретиться с верховной жрицей, получай.
Часть пути Ной протащили по полу, так что её белое одеяние посерело, а колени превратились в сплошной синяк, а часть она просеменила едва ли не на корточках – волосы, сестра по-прежнему крепко их сжимала.
Храм нельзя было назвать большим, но путь до покоев верховной жрицы показался ей бесконечным. Коридоры, коридоры, коридоры. Неужели идти и правда так далеко?
- Госпожа, я привела её! – заявила сестра и толкнула Ной перед собой.
Девушка потеряла равновесие, упала и проехала по полу почти до самого кресла, в котором сидела верховная жрица. К синякам на коленях добавились ушибленные рёбра и ободранные ладони. Волосы спутались и падали на лицо, юбка цеплялась за ноги, а всё тело болело, так что Ной очень долго и неуклюже поднималась на ноги. Она бросила быстрый настороженный взгляд на верховную жрицу. Та была невозмутима. Она уже обо всём знала и приняла решение. Тамао оставалось только его выслушать.
Верховная жрица была единственной, кто хоть немного проявлял эмоции. Когда она смотрела на Ной, всякий раз глаза её наполнялись теплом. Потому что эта немолодая уже женщина видела в Ной свою преемницу, ту, что рано или поздно сядет в это кресло и начнёт судить и давать советы. Верховная жрица единственная могла позволить себе выезжать из храма в любое время. И только она могла давать советы королевской семье, потому что её слова были словами богини. Теперь светлые, почти бесцветные глаза были холодны. Ни сочувствия, ни участия. Ной больше не была преемницей, она стала одной из многих. И она провинилась.
Зал для аудиенций, большой и просторный, теперь показался Ной очень маленьким, его стены давили. Солнечные блики, отражавшиеся в больших витражах, падавшие разноцветными лоскутами за каменные пол и стены, исчезли. Собиралась гроза, и в помещении потемнело. Раньше здесь было светло, тепло и радостно, теперь же чувствовались тьма, холод и страх.
Словно она и в самом деле в чём-то провинилась.
- Ты нарушила правила, – спокойно резюмировала верховная жрица. – Посмела покинуть стены храма без нашего ведома, осквернила себя, приняв в дар бесполезный мусор, обманула наше доверие. За это ты будешь наказана. Где ты взяла это?
Она внимательно изучила заколку. Сестра положила её на поднос, и верховная жрица даже не попыталась взять её в руки.
Как же надоели эти представления! Это показное смирение, лживая набожность и святость. Ной от злости даже тихонько топнула ногой. Ничего, сегодня она отсюда уйдёт. Обязательно уйдёт. Её Такенага спасёт её, он заставит верховную жрицу позеленеть от злости, и тогда Ной вдоволь над ней посмеётся.
- Мне подарили. Мужчина. Мой мужчина.
Это было очень важно, сказать, что Такенага принадлежит ей. Пусть знают, пусть завидуют. Они, скрывающие настоящие чувства под масками, ханжи и лицемерки. Пусть знают, что она, Ной, почти свободна, осталось всего ничего. Пусть знают.
Ной самодовольно ухмыльнулась и вытерла грязные ладони о юбку. На серой от пыли ткани остались две ярких дорожки из грязи и крови. Стоящая на пороге сёстра всё поняла, ахнула и прикрыла рот рукой. Её лицо под капюшоном наверняка осталось бесстрастным, но Ной всё равно испытала удовлетворение. Уела. Она уела эту мерзкую тётку, которую всегда ненавидела и которая посмела оттаскать её за волосы. Верховная жрица осталась бесстрастной, и Ной, встретившись с ней взглядом, снова оробела. Сила, что исходила от этой женщины, подавляла.
- Великая Мать не простит...
- Она не сердится на меня, – бойка возразила Ной. Она пыталась скрыть за бравадой страх, а дрожащие руки прятала за спину. – Она по-прежнему говорит со мной. Ничего, слышишь, ничего не произошло. Я утратила чистоту, я грязная, я плохая, но я всё равно любимица богини. Слышишь? И ничего ты с этим не сделаешь. А сегодня он придёт за мной и заберёт отсюда. И ты тоже ничего не сделаешь!
Ной захохотала, но это был нехороший, истеричный смех. По щекам текли слёзы, а всё тело сотрясала нервная дрожь.
Сестра ахнула ещё громче. Где-то громыхнул гром, собиралась гроза, и воздух в зале стал тяжёлым и вязким. Воздух врывался в лёгкие с хрипом, но Ной, хоть и задыхалась, продолжала гордо стоять. Она чуть выставила вперёд ногу и, задрав подбородок, дерзко смотрела на верховную жрицу.
«Что, съели, старухи?»
Длинные морщинистые пальцы, покрытые бурыми пятнами, так вцепились в подлокотники кресла, что, кажется, послышался треск ломаемого дерева. Верховная жрица побледнела от злости, побелели даже губы, на коже резко проступили все морщины, а глаза стали совсем белыми, жуткими, будто оба были закрыты бельмами. Ной содрогнулась от этого зрелища, растеряла задор, сделала шаг назад.
Верховная жрица медленно поднялась со своего места. Пусть невысокая и худая, сейчас она казалась огромной, её фигура нависала над Ной, грозясь вот-вот раздавить, уничтожить, как безжалостно давят каблуком мышь.
- Заберёт тебя? – медленно пропела она. – Как ты себе это представляешь? Ты жрица, пусть и осквернённая, но ты всё ещё жрица. Ты пройдёшь очищение, раскаешься в своих грехах и снова вернёшься в наши ряды. Ты никогда не займёшь моё место, но ты слишком сильна, чтобы так просто от тебя отказываться. Я не позволю тебе уйти, девчонка. С этого дня ты никогда не покинешь эти стены, уж я об этом позабочусь.
И ведь уверена, что права. Считает, что Ной так просто сдастся, исправится, останется здесь. Девушка бросила тоскливый взгляд на окно – на цветном витраже синим стеклом была выложена птица в полёте. Свободная, беззаботная.
Лети, перышко...
Нет, она не сдастся, обязательно выберется отсюда.
- Он пройдёт испытание, –Нойсказала это так тихо, что слова умерли на полпути к верховной жрице, растворились в вязком предгрозовом воздухе.
Верховная жрица отшатнулась в таком ужасе, будто перед ней явилась сама Верховная Мать и заявила, что отрекается от неё.
Снова бухнуло, на этот раз ближе, но молнии не было.
- Откуда ты узнала? – голос женщины сорвался на визг.
- Прочла в одной из книг. Случайно. А теперь вот решила использовать. Я уйду отсюда, слышишь. И ты меня не остановишь.
- Вы умрёте сегодня ночью. Оба! – прошипела верховная жрица. Она подскочила к Ной, выбросила вперёд руку, и девушка отшатнулась от неожиданности. Ослепительно блеснул медальон. Он словно прощался с прежней хозяйкой. Ной в ужасе схватилась за горло – цепочки не было. Её амулет, дар загадочной женщины, сжимала в руке верховная жрица. Запахло горелой плотью – амулет не давался. Но женщина его не выпустила, спрятала в складки юбки и довольно осклабилась:
- Он спас тебя, этот амулет. Ты не стала такой, как все, не покорилась, и я следила за тобой очень внимательно, не спускала с тебя глаз, но всё равно проглядела. А теперь этот же амулет тебя и погубит. Посмотрим, поможет ли тебе Великая Мать и так ли сильно вылюбите друг друга. Глупцы! Вы умрёте сегодня и ваших тел никто никогда не найдёт, это я вам обещаю.
Ной хотела что-то возразить, но верховная жрица прошептала быструю молитву, и девушка взмахнула руками в тщетной попытке защититься. Молитвы верховной жрицы всегда действовали как надо.
- Сестра, принеси клетку, – скомандовала женщина.
Сестра поклонилась и исчезла за дверью, а верховная жрица прошептала:
- Ты не доживёшь до утра.
Голубка в центре зала что-то тихо проворковала в ответ.
@темы: Страшные сказки, Моё творчество, Yamato Nadeshiko Shichi Henge, Фанфик, Такенага/Ной, Wallflower, Правильный выбор, Семь обличий Ямато Надэсико