Дожить до рассвета. Часть 5

[ItsukiRingo]

Название: Страшные сказки: Дожить до рассвета
Автор: ItsukiRingo
Бета: ItsukiRingo
Фендом: YamatoNadeshikoShichiHenge/СемьобличийЯматоНадэсико
Дисклеймер: персонажи принадлежат Томоко Хаякава, выдуманная реальность мне
Предупреждение: ООС (наверное), нецензурная лексика, AU
Пейринг: Кёхей/Сунако
Жанр: драма, фэнтези, романтика (тоооненькими намеками)
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения
От автора: Итак, первая «сказка». На самом деле она должна была быть второй, но я всё перекроила и решила сделать ту, что была запланирована первой, последней. Чтобы интригу, значит, держать.
Идея для мира была почерпнута отсюда, немного доработана и, вуаля, получилось то, что получилось.
Не знаю, стоит ли мне добавлять ещё одно предупреждение… Я его не очень признаю, так что пока не буду.
Почему-то все мои фэнтезийные истории про Сунако и Кёхея так или иначе связаны с дожитием. Забавно.
От автора 2: На каждую «сказку» меня что-то вдохновляло. На эту – сама легенда и Кобылице и одноимённая песня Мельницы.

***

Северные купцы не знали столичные новости, поэтому на Сунако с Кёхеем смотрели спокойно и даже приветливо. Их приняли за семейную пару, поверили в их легенду про поездку к родственникам, и все вопросы отправилась решать Сунако. Пресная вода у них была в избытке, а вот с едой было негусто, поэтому пришлось купить немного хлеба, сыра и вяленого мяса.

- Он богат, – пробормотал Кёхей и кивнул в сторону повозки, доверху гружёной отрезами тканей из лучшей овечьей шерсти. Мягких, лёгких и пушистых, как северные снега.

- А ещё добр, – отозвалась Сунако. Купец разрешил им какое-то время ехать с его караваном, и беглецы этим воспользовались.

Кёхей откинулся в седле и заложил руки за плечи. Он смотрел на небо, высокое, голубое, с плывущими по нему облаками и улыбался.

- Знаешь, впервые еду с торговым караваном просто так и не собираюсь ничего воровать. Смешно, но мы даже еду у него купили.

- Он хороший человек, – пожала плечами Сунако.

Она ехала рядом, но в отличие от Кёхея совсем не выглядела умиротворённой. Напротив, нервно озиралась по сторонам и принюхивалась. Сейчас девушка была похожа скорее на собаку, а не на кошку. Здесь было слишком много запахов: людей, лошадей, товаров – так что почувствовать приближение погони она не могла. Сунако это пугало, поэтому она старалась как можно внимательнее подмечать всё происходящее вокруг. Но видела только обычную суету, верную спутницу каждого торгового каравана.

Оба очень надеялись, что эта хитрость всё же позволит им оторваться от преследователей. В конце концов, все ждут, что они поедут в глушь, а никак не обратно в столицу. Хотя как раз там затеряться легче всего. А от столицы до северной границы всего два дня пути – рукой подать.

Они отбились от каравана ближе к вечеру, но никто их уход не заметил. Суета и шум не прекратились ни на минуту, и беглецам это было на руку – если караван нагонят преследователи, им не смогут внятно ответить, когда же воры свернули. Деревеньку, что раскинулась неподалеку от торгового пути, они миновали без остановок, переехали по мосту небольшую речку и направились к следующей деревне. Солнце уже клонилось к закату, но было ещё достаточно светло, чтобы деревенские начали укладываться спать – пока что дел на улице хватало.

Ещё в дороге Кёхей с Сунако договорились рискнуть. Заехать в деревню без маскировки, посмотреть на реакцию и, если понадобится, проехать её насквозь и сбежать. Они рисковали, но оставаться ночевать в поле не хотелось. Да и лошадям нужно было дать нормальный отдых. Гром тяжело дышал, на боках выступила пена. Тень выглядела не лучше.

Их встретили удивлённо, гости в эти края заезжали редко, но и только. Никакой настороженности и подозрительности. Сунако ехала чуть впереди, Кёхей держался за её спиной, изображая покорного спутника. Вор не стал закрывать лицо, но едва ли не впервые не чувствовал себя неуютно под женскими взглядами. Он уже принадлежал женщине, так что претендовать на него было бессмысленно, можно было только смотреть в восхищении, а потом ворчать на мужа – он-то никогда и вполовину так красив не будет.

Очень странное, приятное ощущение. Кёхей даже позволил себе ухмыльнуться.

Сунако занялась поиском дома для ночлега, а молодой человек внимательно смотрел по сторонам. Вдруг найдётся кто-то, кто всё-таки узнает их по приметам. Но пока что всё было тихо.

Их позвала к себе одна пожилая вдова. Овдовела она недавно, это было видно по состоянию дома – добротный, не запущенный, но уже со следами того, что остался без хозяина. Вдова попалась словоохотливая, за пару часов успела рассказать всю свою жизнь. Она была маленькая и сухая, востроглазая и улыбчивая, пусть улыбка и была щербатой – у неё не хватало половины зубов, – женщина нисколько этого не стеснялась. А черты лица у неё были странные: как вор ни пытался, так и не смог их рассмотреть. Казалось, они всё время менялись, будто её лицо было маской из мягкого воска. Кёхей планировал поужинать и хорошенько отдохнуть, и уж точно не собирался ничего делать, но поймал себя на том, что колет для этой ласковой жизнерадостной старухи дрова. Всё само собой получилось, после того как Сунако вызвалась помочь с хозяйством и ушла кормить кур. Ему просто нужен был благовидный предлог, чтобы за ней понаблюдать.

Удивительно, но животные её не боялись, только старухин пёс не высовывался из будки и оттуда глухо рычал, но хозяйка списала это на то, что он не привык к чужим. Сунако не знала, что он за ней наблюдает, она что-то тихо говорила, пока сыпала на землю зерно и улыбалась. Не скалилась по-звериному, как обычно, а вполне по-человечески улыбалась. Кёхей даже моргнул несколько раз, решив, что ему почудилось.

Она очень легко двигалась, даже когда девушка несла тяжёлые вёдра с водой, её походка не менялась, оставалась по-кошачьи пружинистой и изящной. Кёхей снова задался вопросом, зачем она решила стать охотницей за удачей. Для женщин вроде неё открыты все дороги, они могут выбрать любую судьбу, какую пожелают, так почему она этим не воспользовалась? Спросить у неё или лучше промолчать?

Старуха оказалась хитрой лисой. Кёхей это понял, когда с трудом разогнулся и потёр плечи. Он нарубил ей дров на несколько месяцев. Спина болела и не гнулась, поэтому молодой человек шёл с трудом и с ужасом представлял, как завтра проведёт весь день в седле.

Кёхей искупался в реке, и от прохладной воды стало чуть легче, и он решил, что как-нибудь справится.

В доме его ждал ужин – похлёбка и лепёшки с лебедой. Простой и скудный, после дорожной еды он показался Кёхею настоящим пиром. И всё время, что их с Сунако рты жевали, рот старухи не закрывался. Знай себе, рассказывала о прошлых временах. О том, что было в её юности, о том, о чём рассказывали бабушки, прабабушки, и прапрапра... Казалось, она знает историю этих мест с тех пор, когда был построен первый дом. И временами у Кёхея возникало ощущение, что знает не просто по рассказам.

Странная, странная старуха. Но готовит хорошо.

Наевшись, молодой человек довольно потёр живот и обратился к хозяйке:

- Где мы можем лечь?

Женщина вздрогнула, а Сунако ткнула его локтем в бок и улыбнулась:

- Прошу прощения, мы устали, и он очень за меня переживает. Мы ляжем на сеновале, можно?

Хозяйка извинения проглотила и отозвалась:

- Да, да, можно, можно, туда я вас и хотела положить. Пусть мальчик туда идёт, а ты, девонька останься. Скажу тебе кое-что.

Сунако удивлённо округлила глаза, но возражать или задавать вопросы не стала. Только посмотрела на Кёхея и качнула головой в сторону двери. Мол, иди уже.

Ему было очень любопытно, о чём они будут шушукаться, но почему-то подслушать молодой человек не решился. Он поднялся на сеновал, рухнул в копну сена, оставшегося ещё с прошлого года, поморщился от боли в спине и закрыл глаза. Сунако пришла тихо, но он всё равно услышал. Её выдал еле слышный скрип лестницы.

- О чём трепались?

- Садись! – вместо ответа скомандовала она.

- Зачем это? – проворчал Кёхей, но покорно сел.

Девица опустилась на сено рядом с ним, коснулась его спины и Кёхей вздрогнул. Он уже собирался повернуться и начать возмущаться, но она зашипела:

- Не двигайся! Потом спасибо мне скажешь.

- А рубашку обязательно для этого задирать? – проворчал Кёхей.

- Лучше сними.

Бежать от неё надо было, бежать без оглядки. Кто знает, что ей взбрело в голову. Может, сейчас вонзит свои когти ему под рёбра и вырвет сердце. Кёхей напрягся, но остался неподвижно сидеть.

Если бы Сунако действительно хотела его убить, давно бы это сделала. Она странная, жуткая, настоящее чудовище. Но ей можно было доверять.

Когда кожи коснулось что-то прохладное, Кёхей вздрогнул, а она фыркнула:

- Не бойся, это всего лишь мазь. Старуха просила передать тебе спасибо за дрова. Говорит, мазь настояна на травах, от которых боль в мышцах пройдёт.

- Она тебе только это сказала?

У неё были мягкие тёплые руки, они осторожно растирали мазь, и от этих прикосновений мышцы расслаблялись, а боль отступала. Кёхейуспокоился и прикрыл глаза. Хорошо.

Сунако медлила с ответом, потом осторожно процедила:

- И это тоже.

- А что ещё?

- Тебя это не касается! – Она выдавливала из себя слова, и Кёхей понял: врёт. Но заставлять её в этом признаться не хотелось.

Сегодня был первый день, который они провели, ни разу не поссорившись. Пусть он таким и войдёт в историю.

- Всё! – Сунако похлопала Кёхея по спине, и он зашипел от боли. – Можешь одеваться.

Она встала и преувеличенно внимательно принялась рыться в вещах. Кёхей бросил на неё быстрый взгляд и едва сдержал смешок: у неё даже уши были красные. Одно одеяло Сунако бросила ему, другое оставила себе, ушла на противоположную сторону сеновала и завозилась, устраиваясь на ночлег. Кёхей тоже улёгся и укрылся. Хотелось спать. Но ещё больше хотелось поговорить.

- Знаешь, Сунако, я сегодня даже пожалел, что нам не довелось побыть напарниками. Уверен, мы бы сработались.

- Ну да, про моих предыдущих напарников я тоже так думала.

- Они были дураки, – отмахнулся от её возражений Кёхей. – Перед нами бы ни один дом не устоял. Были бы непобедимой и неуловимой командой...

- Пока что у нас это не очень хорошо получается. Забыл, кто у нас на хвосте и чьи приметы уже почти в каждой деревне знают?

Кёхей задумчиво пожевал нижнюю губу

- Ну да, ты права. Началось всё не очень хорошо. Но потом...

Он и в самом деле был не прочь, чтобы она осталась. Потому что сегодня во всей красе испытал все достоинства такого союза: больше никаких игр в прокаженного, постоянной настороженности и готовности в любой момент сбежать. Теперь он недоступен, потому что уже принадлежит Сунако. Это ложь, но никому об этом знать не обязательно. А Сунако едва ли не единственная девушка, что смотрит на него без желания в глазах, и, он был уверен, не посмотрит никогда. Отличный расклад, как ни посмотри.

- А не будет ничего потом. Заживём, как жили. Разве ты не этого хотел?

Хотел. Ещё вчера, целую вечность назад. Но теперь передумал.

- Я хотел сбежать на север, – честно признался Кёхей. – Осесть где-нибудь в большом городе и затаиться. Там до нас точно не дотянутся. А потом вернуться и отомстить тем, кто нас подставил. Не хочешь составить мне компанию?

Сунако долго молчала, обдумывая его предложение. Кёхей уже решил, что она уснула, когда послышался её голос:

- Говорят, на севере всё по-другому, – задумчиво протянула девушка. – Там другая религия, а страной правит мужчина. Неслыханное святотатство. Наши страны общаются только из-за торговли, иначе уже давно прекратили бы всякие отношения и закрыли границы. Бежать туда будет хорошо через неделю-другую, когда ярмарка закончится, и все поедут домой.

- Ты много о них знаешь...

- Подслушала пару разговоров. Ты же знаешь, я кошка и могу пробраться куда захочу.

- И всё же... – начал Кёхей.

- Спи уже, мальчишка. А то опять не выспимся. Завтра мы будем почти в столице, а там поглядим, что делать.

Она была права, во всём права. И он снова был зол на неё за это, хотя и не так сильно, как раньше. Поэтому Кёхей промычал что-то утвердительное и закрыл глаза.

Удастся ли им и завтра сбежать?

***

Столичные постоялые дворы были похожи один на другой не только внешне, но и внутренне. Иногда Кёхею казалось, что даже хозяек для них отбирали специально. У этой было точно такое же оплывшее лицо с мясистым носом и маленькими глазками, как и у той, у которой он снимал комнату несколько дней назад, когда только приехал в столицу с заданием. То же брезгливое выражение, та же грузная походка, и тот же зычный голос, привыкший командовать. Вот только тот постоялый двор был на самой окраине, а этот почти в центре.

Это было очень смело – остановиться под носом у министра тайных дел, но Кёхей даже находил это забавным. Здесь их точно искать не будут.

Но о том, кто их будет искать и где, Кёхей сейчас думал в последнюю очередь. Он был зол. Очень зол. И достаточно было лёгкой искорки, чтобы он взорвался.

Вчера ночью он говорил, что было бы неплохо, если бы они стали с Сунако напарниками? Так вот сегодня он уже несколько раз взял свои слова обратно.

Она командовала им. Эта девчонка имела наглость им командовать, причём вела себя так, будто он обязан был повиноваться. Любой другой мужчина воспринял это спокойно, потому что так и должно быть, но Кёхей слишком долго жил один и был предоставлен самому себе.

Если бы не её командирские замашки, его бы всё устраивало. У них получалось работать удивительно слаженно, даже Сунако это признавала. Напарники из них и впрямь вышли бы неплохие. Но она пыталась им командовать, и это начисто перечёркивало всякий намёк на плодотворный союз.

- Лошадь расседлаешь, а я пока расплачусь, – приказала она, спешилась, бросила ему поводья и ушла. А Кёхей остался стоять с приоткрытым ртом, явно намереваясь сказать какую-нибудь колкость. Вот только придумать её пока не успел.

Сунако побаивались, это было сразу заметно. Люди при её появлении чуть опадали с лица, трактирщица стелилась перед ней, точно шёлковая, а большинство посетителей отводили глаза. Это была её сила оборотня, которую она время от времени пускала в ход намеренно, но чаще это выходило само собой, как не может кошка контролировать отблески в глазах, когда на них падает свет.

Номер им дали двухместный – легенду надо поддерживать, – довольно неплохой и чистый. Разумеется, с одной, но двуспальной кроватью. Сунако вошла в номер налегке, упала на кровать и прикрыла глаза:

- Как хорошо-то...

Кёхей бросил у двери сумки и зло на неё посмотрел: нет, ну какая всё-таки нахалка.

- Чего разлеглась, поднимайся давай, сумки надо разобрать.

- А тебе не кажется, что ты зарываешься? Как думаешь, насколько сейчас округлились от удивления глаза соседей, когда они услышали, что ты позволяешь себе командовать? Порядочный муж... – Сунако говорила лениво, самодовольно, как мурлычет сытая кошка.

- Порядочный муж?.. – повторил Кёхей, и в голосе его прозвучали опасные нотки. Сунако напряглась, но не успела откатиться, когда он навалился на неё сверху и прижал локтем шею. Девушка захрипела и вцепилась в его руку удлинившимися ногтями, по-кошачьи изогнутыми и острыми.

- А кто сказал, что я порядочный муж? Ты же сама говорила, что мы никто друг другу. Разбежимся через несколько дней и имена забудем, так какого чёрта я должен плясать под твою дудку?

- Мас... ки... – с трудом выдавила она. Лицо её уже начало синеть, когти так глубоко вошли под кожу, что из ран на предплечье Кёхея бежали струйки крови и капали на ворот её рубахи и покрывало.

- Маскировка? Да в задницу эту маскировку! Достало! Ты вошла во вкус и развлекалась, как хотела. Знаешь, как бесило? Но ещё больше бесило, что сказать тебе ничего нельзя. Я же этот, порядочный муж, чтоб его!

- Пус... ти... – Сунако чувствовала, что теряет сознание, перед глазами всё плыло, а во рту стоял вкус собственной крови.

Кёхей вздрогнул и будто очнулся. Он убрал руку, и девушка ужом отползла на другой конец кровати. Там она встала на четвереньки, выгнув спину, и оскалилась. Клыки снова удлинились, но пока не сильно, едва заметно.

- Ублюдок, ты что творишшшь? – зашипела она.

- Достала, – буркнул Кёхей, но в его голосе больше не было злобы. Он сел на кровати, бросил на девушку настороженный взгляд – а ну как кинется – и замолчал.

Вор всегда быстро раздражался, но и легко отходил. Сейчас он понемногу приходил в себя после вспышки гнева – дрожали руки, ныло раненое предплечье, кружилась голова. Очень хотелось встать и уйти, но ноги не слушались.

- Как ты вообще там оказалась? В том доме? Зачем? Зачем вообще выбрала этот путь? Ты ведь из богатой семьи, верно? – Она дёрнулась и тихо зашипела. – Почему тогда сбежала? Почему перешла мне дорогу? Сейчас сидела бы в тёплой гостиной, окружённая вниманием и любовью, и горя не знала. Так почему?

Он бессвязно бормотал, задавал глупые вопросы, на которые Сунако никогда не посчитает нужным отвечать. А она всё слышала и понемногу приходила в себя, превращалась из испуганной кошки обратно в человека.

Его вопросы должны были остаться без ответа, но внезапно она заговорила:

- Тебе не понять, мальчишка. Тебе никогда не понять, что значит быть чудовищем. Что значит скрываться от людей, бояться им открыться, потому что тогда тебя ждёт плаха или что похуже. Чудовищ убивают на месте без раздумий. Что значит видеть в глазах тех, кто ещё недавно улыбался и звал другом, ужас и отвращение. Что значит чувствовать себя изгоем, которому нигде нет места. Одиночкой, для которой единственный способ выжить, это держаться от людей подальше, – она сделала паузу и бросила на него быстрый взгляд. Кёхей сидел молча, внимательно слушал и не знал, стоит ли ей верить. – Ты прав, я из богатой семьи. Откуда только узнал? Но ради безопасности моих родителей решила сбежать. Одно дело если казнят безродную сироту и совсем другое – если это будет дочь благородных кровей. Это не просто скандал, это смерть всего рода, чтобы проклятие погибло вместе с ним. А воровство – это для развлечения. Кошки любят играть, а что может быть увлекательнее игр с жизнью. Или я не права?

Сунако совсем успокоилась. Она сидела на кровати, свесив ноги через край, и улыбалась прежней ядовитой улыбкой.

- Как видишь, моя история не так уж интересна, – подытожила она. Девушка встала со своего места и прошла к сумкам. – Думаю, пришла пора нам расстаться. С тобой было весело. И ты первый, кто не испугался, когда увидел превращение. Хотя вру, конечно, ты едва в штаны не наложил. Но всё же не отвернулся, не попытался убить. Будь мы одного пола, стали бы хорошими напарниками. А так... – Сунако махнула рукой, потом отбросила в сторону сумку. – А, ладно, всё равно там ничего ценного. Отвернёшься?

- Вот ещё, – буркнул Кёхей.

- Ну и смотри тогда.

Она повернулась к нему спиной и сбросила одежду, оставила рядом с собой только аккуратно свёрнутую белую рубашку, в подол которой было зашито несколько монет.

- Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, – вырвалось у Кёхея.

- Я прослежу, – заверила Сунако.

Второй раз наблюдать за её превращением было легче. Кёхей помнил слова девушки о том, как легко её убить в эти минуты. При желании можно было пнуть её в спину и сломать хребет. Ещё несколько дней назад Кёхей сделал бы это, не раздумывая, а сейчас что-то изменилось.

Она была такая же, как он. Отверженная, одинокая и недоверчивая.

Да, будь они одного пола, стали бы друзьями и отличными напарниками. Но Великая Мать и здесь над ним подшутила.

Он никогда не примет Сунако, а она никогда не примет его. Так что единственный путь – это разбежаться в разные стороны. Так будет проще.

Сунако ушла как обычно тихо, чуть налегла на дверь крошечным тельцем, приоткрыла её и проскользнула в образовавшуюся щель. В полумраке комнаты движения её чёрного силуэта были незаметны, Кёхей так и не понял, когда именно она ушла.

Он, как и хотел, остался один. Но совсем не чувствовал себя счастливым.

***

«Он обречён, его уже не спасти никому. Останешься с ним, тоже умрёшь. Так что беги, беги пока не поздно, ты быстрая – на четырёх ногах-то, – ты убежишь, ты выживешь. Только беги, не оставайся с ним. Ты ведь хочешь жить? Так выбери правильно».

«О чём трепались?»

«Тебе лучше не знать, мальчишка, поверь, лучше не знать...»

В конце концов, она сделала свой выбор ещё тогда, едва услышала совет старухи. А старуха щербато улыбалась и сверлила её внимательным взглядом. Глаза да улыбка – вот всё, что осталось в памяти о том, как она выглядела. Старуха тоже знала ответ, а спрашивала просто так, чтобы повеселиться, как играла сама Сунако с пойманными мышами.

***

Она всегда чувствовала опасность загодя, и это несколько раз их спасало. Сунако знала, куда лучше не сворачивать, поэтому им и удалось так долго скрываться. Кёхей привык на неё полагаться, разнежился. И попался. Он был всего лишь человеком, у него не было обострённого обоняния, как у кошки. Зато была интуиция. Она-то его и разбудила.

Кёхей открыл глаза и насторожился. На постоялом дворе было привычно шумно – в соседней комнате играли в карты, а на первом этаже пели и гремели посудой, – но что-то было не так. Он встал с кровати и осторожно подошёл к окну, выглянул наружу, чуть отодвинув в сторону засаленную, прожжённую в нескольких местах грязно-белую занавеску, и тут же отпрянул: стражник мазнул взглядом по окнам и отвернулся.

- Попался, – выдохнул вор.

Он ещё пытался убедить себя, что это пришли не за ним, что у него ещё есть время сбежать, но в этот момент послышались шаги на лестнице, и Кёхей понял, что оказался в ловушке.

Интуиция сработала слишком поздно.

Кёхей испуганной лисой заметался по комнате, словно надеялся, что внезапно ему откроется тайный ход, который его и спасёт. Но стены были тонкими, из кирпича в два слоя, какие тут тайные ходы. Кёхей ударил кулаком в одну, и соседи тут же ответили руганью.

Сейчас ещё разбираться придут.

Он беспомощно оглядел комнату: что делать. Сдаваться Кёхей не собирался, не сейчас, когда свобода всего в двух днях. Они с Сунако бегали несколько дней, побегают ещё немного.

Великая Мать, ты ведь подаришь хоть немного удачи? Только один раз. Больше он не попросит.

Если бы дверь открывалась внутрь, её можно было бы забаррикадировать. Но всё, что мог сделать Кёхей, это повернуть ключ в замке и наглухо его заклинить. А потом придвинуть к двери кровать и поставить её на бок. Теперь без топора в комнату не проберутся. Он сделал это очень вовремя, потому что шаги были уже совсем близко и в тот момент, когда Кёхей отряхивал руки и пытался отдышаться, с интересом изучая то, что оказалось под кроватью, замерли напротив его двери. Властный до зубной боли знакомый женский голос произнёс:

- Это здесь?

- Да-да, вчера остановились двое, пока ни один не выходил, – залебезила трактирщица. Наверняка стояла низко склонившись, опустив голову и боялась даже посмотреть на гостью.

- Ну вот и хорошо. Сразу обоих и возьмём, – потёрла руки министр и несколько раз ударила кулаком в дверь. Кёхею показалось, что дерево пошло трещинами, но проверить он не решился. Сейчас он как раз придвигал к кровати остатки мебели. – Эй, открывайте по-хорошему! И, может, одному из вас сохранят жизнь.

Как же, держи карман шире!

- Нам и тут хорошо! – отозвался Кёхей. Министр выругалась и снова заговорила, но вор не слушал. Он подбежал к окну, распахнул створки и выглянул наружу. Стражник смотрел в другую сторону. Отлично, Великая Мать и впрямь послала ему немного удачи. Кёхей сунул два пальца в рот и свистнул. Гром остался не привязан, поэтому он выскочил из конюшни через несколько мгновений. Стражник опешил, когда увидел, что на него несётся взбесившийся вороной жеребец, вскинул руки вверх, но не закричал. А Кёхей дождался, когда Гром окажется под окном, перебросил через плечо сумки и спрыгнул точно на спину жеребца.

Это был болезненный трюк, вся нижняя часть тела отозвалась болью, но Кёхей был возбуждён, испуган и почти ничего не почувствовал. Он ударил коня пятками, и тот тут же сорвался с места, только за гриву держись. Седлом и уздечкой разживутся позже, сейчас главное жизнь спасти.

- Давай, Гром, давай! – подбадривал коня Кёхей. Они миновали постоялый двор, выехали на городские улицы. Народ в ужасе шарахался в стороны, так что Кёхей двигался к городским воротам без задержек. Он знал, что стражник наверняка уже пришёл в себя, рассказал обо всём министру, и за ним пущена погоня. Каждое мгновение на счету. Кёхей, держась одной рукой за гриву, другой порылся в сумке в поисках трав. Нашлось несколько мешочков, до обидного мало, но и это лучше чем ничего.

А Сунако повезло. Сидит себе в безопасности и в ус не дует, пока он весь в мыле пытается спастись.

Хорошо быть оборотнем.

- Стой! – из переулка за спиной выскочила лошадь министра. Она знала этот город лучше Кёхея, но как она нашла его так быстро? Как будто знала, где он находится.

- Как же! – огрызнулся Кёхей.

- Не остановишься, заставлю! – пообещала она.

Гром выбрался на ярмарочную площадь, едва не раздавил собаку, но больше никого не задел. Утром здесь было немного народу.

Кёхей хотел крикнуть женщине что-нибудь дерзкое, но в этот момент внезапно почувствовал боль под лопаткой. Она вколола ему снотворное. Это уже не в первый раз, так что вор знал, что подействует очень быстро. Он оглянулся и увидел её улыбающееся лицо. Министр ещё прижимала к губам трубочку для метания дротиков, поймав на себе взгляд Кёхея, она отняла оружие от губ, улыбнулась ещё шире и лукаво подмигнула. Потом её лицо поплыло перед глазами, руки ослабели, и Кёхей понял, что падает на мостовую. Ещё он сообразил, что наверняка разобьётся, но в этот момент это показалось таким пустяком.

Одолженной удачи оказалось недостаточно. Он проиграл, а эта стерва может праздновать победу.